В комнате 503 здания ВЦ, где мы обитали, были встроенные шкафы, внутри которых проходили короба вентиляции, заканчивающиеся на крыше трубами. На трубах часто грелись голуби, время от времени сваливаясь в вентиляционные отверстия. Выбраться обратно они не могли – лететь было слишком узко, а шахта тянулась до самого подвала. Упавшие птицы погибали, поэтому из шахты порой ощутимо пованивало. Однажды, придя утром на работу, я услышала из шкафа характерное гурканье – стало быть, еще одна птичка провалилась. Птичку было жалко, и мы сердобольно и безответственно попытались продлить ее мучения, кидая в шахту белый хлеб и вылив ей на голову пару стаканов воды. От воды запах усилился, мозги встрепенулись, и в голову пришла идея голубя спасти.
Мы с Шуркой наскоро соорудили орудие спасения – в пластмассовой тарелке проделали по краям три дырки, зацепили за них проволоку и все это подвесили на длиннющем проводе. Сооружение опустили вниз, и – о чудо! – голубь, который в обычных условиях не отличается умом и сообразительностью, догадался, что вот эта миска – лифт, и взгромоздился на тарелку. Медленно и осторожно мы начали поднимать сооружение. Когда до спасения оставалось каких-то пара этажей, тарелка за что-то зацепилась, накренилась, и птица рухнула вниз.
Мы опустили в шахту лампу на шнуре и увидели, что препятствием является выступ шахты, который практически перекрывает просвет, и протащить тарелку, не наклонив её, нет никакой возможности. Однако мы не оставили своей птицелюбивой идеи и повторили попытку. Благополучно доехав до третьего этажа, голубь снова рухнул вниз.
Раз за разом мы повторяли попытки, и бедное существо раз за разом соскальзывало и падало с высоты третьего этажа. Наконец, голубю это надоело, он включил мозги, и в очередной раз, подъезжая к злополучному выступу, перепрыгнул на него. Дождавшись, когда тарелка минует опасное место и примет горизонтальное положение, голубь снова запрыгнул в тарелку и поехал дальше.
Когда мы извлекли измождённого узника, он был совершенно очумелый – не пытался вырваться из рук, не обращал внимания на еду и питьё, которое мы усиленно ему совали. Наконец мы вполне насладились своим великодушием и выпустили голубя в окно.
