спирт

Горло Чипу пришлось резать дважды.

Судя по всему, нарыв образовался в результате занесения инфекции в ранку, полученную Чипом в бою. Чип был не дурак подраться. Сначала думали – само пройдет. Кот же.

Время шло, но нарыв не уменьшался, и вскоре стал похож на воротник, внутри которого Чип с трудом поворачивал голову. Решили резать. Взяли маленький картофельный ножик. Фил наточил его до остроты бритвы. Прокалили лезвие на огне. Облили спиртом. Обильно смочили спиртом горло кота. Захмелевший Чип уже не возражал против операции. Фил держал, я резала. Шкура не резалась. Она оказалась прочнее, чем мы думали. Где-то в недрах скрывалась трахея. Руки дрожали. Кое-как пропилила дыру в сантиметр длиной. Оттуда хлынуло. Чудом избежавший трахеотомии Чип нервно сглотнул.

Дренаж. Спирт. Стрептоцид. Йод. Зашиваем. Вру – ничего не зашивали, просто так отпустили. На следующий день ранка уже схватилась, а еще на следующий день образовался свищ. То есть повторный нарыв. Решили снова вскрыть. Второй раз резать оказалось проще. Руки уже не дрожали, анестезия пациенту удалась на славу – на старые дрожжи. На этот раз на разрезе не экономили, сделали дыру почти по длине всего нарыва. Изобретенная по ходу операции методика «вскрытие консервной банки» позволила полностью обезопасить трахею. Снова дренаж, спирт и стрептоцид. На этот раз все обошлось без рецидива.

Уже гораздо позже, сама оказавшись в похожей ситуации, я узнала, что врачи вставляют в разрез турунду (свернутую уголком марлевую салфетку), чтобы края раны не срастались и не было препятствия оттоку гноя.

Как-то раз Фил с Леопольдом получили в универе премию за выполнение хоздоговора. Премия была по тем временам огромная, ограничена она была даже не процентом от суммы договора, а законом, запрещающим выплачивать премии выше половины годового оклада сотрудника. Я не помню, сколько это было в цифрах, но в банковских пачках трехрублевок это выглядело внушительно.

Прямо с сумкой, в которую были свалены пачки, Фил, Леопольд, Райка и я отправились в Поганку отметить это дело как белые люди.

В Поганке в те времена подавали алкоголь. Мы даже ходили туда на промысел – добывать вкусный венгерский вишневый ликёр, который не появлялся в магазинах. Для добычи вишнёвки нужно было заказать еду и бутылку - одну на человека. Бутылка приносилась откупоренной. Вынести бутылку из ресторана просто так было нельзя: нужно было из нее немного отпить и дать денег официантке, чтобы вернула крышечку.

Алкоголь-то был, но количество его строго дозировалось - на день на каждый столик определялась некоторая норма, и если посетители выпивали ее, скажем, днем, то вечером столик автоматически становился безалкогольным. Не знаю, нормировалось ли количество туалетной бумаги, отпущенной на столик. Она, серая и гофрированная, нарезалась на кусочки, вставлялась в вазочки красивыми фестончиками и бессовестно выдавалась за салфетки.

Ну вот, подходим мы это к ресторану, стучим. Выглядывает швейцар и сообщает, что свободных мест нет. Мы даем ему пятерку (пачки еще не распечатывали), и он удаляется, не забыв запереть перед носом дверь. Спустя некоторое время возвращается с радостной вестью: столик нашёлся. Но безалкогольный. Потому что его норму уже выпили.

Мы молча повернулись и пошли к Леопольдам пить спирт, как обычно. А так хотелось праздника.

Письмо Шурке

Да нифига ты не знаешь про спирт (зелен был и непьющ), ЕС ЭВМ тут абсолютно ни при чём. Наши 9 литров спирта в квартал получились так: нам велели написать заявку на спирт, исходя из имеющейся у нас техники и нормативов. Учёт велся по количеству контактов в разъёмах, если что.

Марина Николаева (ее должность сейчас называлась бы офис-менеджер, а она числилась лаборантом) честно пересчитала весь железный хлам, натащенный из коридоров в 503 и 489, произвела нехитрые вычисления, и получилось 18 литров в квартал. Завхоз сказал, что жирно будет, и половину срезал. В результате мы ежемесячно получали 3-литровую банку спирта, часть которой использовалась как оборотные средства для всяких операций (например, по добыче комплектующих) - валюта в стране была одна. Остальное после отлива в спецбутылку для невкусного спирта (поить Кронос и другие железяки) употреблялось внутрь.

По-моему, это был Zum-zum. Лео он запомнился, как Zun-zun. Установить истину теперь можно только голосованием, потому что сока этого больше в мире не существует, а оба варианта слова в испанском на Кубе одинаково допустимы и обозначают одно: птичку колибри.

Кубинский сок Зум-зум был настоящий грейпфрутовый; что особенно ценно, без сахара, и очень дорогой – пол-литровая бутылка стоила как 0.7 хорошего сухого вина – 1 руб. 65 коп. Подозреваю, что его так и везли с Кубы в бутылках кораблями, которые все равно нужно было чем-то загрузить – не гнать же обратно порожняком.

Необыкновенные свойства сока позволяли использовать его для приготовления чудесного напитка, который можно было проносить с собой в самолет. Вот рецепт этого напитка: открыть бутылку сока Зум-зум, стараясь не повредить металлическую крышечку, отлить из бутылки от трети до половины сока (по вкусу) и заполнить освободившееся пространство спиртом. Закупорить металлической крышкой, аккуратно обжать. Бутылка готова к перелету и употреблению.

Летели мы как-то с Леопольдом в Ивантеевку, затарившись заранее приготовленным продуктом. Сели в самолет и, не дожидаясь взлета, приступили к дегустации. Справа от Леопольда сидела девушка, блондинка. Она отказалась от предложенного им напитка и вообще на все его попытки познакомиться и подружиться только краснела и отворачивалась к окошку. Леопольд, вдохновленный красотой девушки, а еще более принятым внутрь, распустил прекрасный павлиний веер красноречия. Наконец, девушка сдалась и решила поддержать беседу. Сказала она буквально следующее: «Вы не знаете, тувалет уже открыт?» Лео резко сник, сразу потеряв к девушке интерес, и сложил свой веер. Очевидно, психическая травма была глубокой, потому что он изрядно назумзумился, и когда вместо взлета нам предложили пройти обратно в аэропорт с вещами, мы серьезно опасались, что его не пустят обратно в самолет.