Флаасс

…а по углам росли гроздья малиновых грибов – ядовитых, но если их хорошенько прожарить, вполне годных к употреблению.

А. и Б. Стругацкие, «Обитаемый остров».

Большим подспорьем в летнем пропитании были грибы. Сходишь в заияфье, наберешь молодой картошки, нажаришь с грибами – объедение! И совершенно бесплатное.

Всяких там маслят, подосиновиков-подберезовиков и белых не было – то ли их выбирали шустрые старушки, то ли они вообще перестали водиться в лесу возле Пироговки. А было много грибов, которые обычные грибники не собирают – например, шампиньонов, которые росли прямо на газоне, или дождевиков – пока они еще не созрели и не превратились в мины, которые при неосторожном наступании выпускали зеленовато-коричневое облако спор. Свинушки, чернушки, рядовки и еще бог знает что росло на пеньках, выглядывало из хвои и травы.

«Я называю их опятами, – говорил Флаасс. – Они похожи на опята, хотя шляпка у них гладкая и нет юбочки» (при случае поинтересуйтесь описанием ложных опят, и чем они отличаются от съедобных). «Я определяю их по запаху, – продолжал Димка (грибы пахли новой клеёнчатой обложкой от общей тетради, и запах этот ничем не напоминал съедобный). – Их нужно только обдать кипятком и хорошенько прожарить, и можно есть».

Надо отдать должное, в собранном Димкой грибным ассорти ни разу не попались ядовитые грибы. Во всяком случае, нам об этом ничего не известно – чем-чем, а грибами мы ни разу не отравились.

Однажды в ТЦ «выбросили» чай Бодрость. Это был замечательный чай, смесь грузинского, краснодарского и индийского, причем запах у него был как у индийского, а крепость кирпичная при заварке получалась – как у грузинского. Или краснодарского. И расфасован он был в большие целлофановые пакеты грамм по триста. В общем, элитный такой купаж в те бесчайные времена.

А Флаасс – вот повезло-то! – как раз в этот момент оказался в торговом зале. Как всегда летом – босиком, в драноватых штанах. И без денег, как назло. Недолго думая, подходит он тогда к первому попавшемуся человеку и просит занять ему пятерку на чай. С назад возвратом. Дайте только свой адрес, пожалуйста. Прямо вечером и занесу. И человек этот, наверное, удивился, но денег дал. Пять рублей по тем временам была большая сумма, месячная зарплата инженера была 120 рублей. Чай Димка купил, деньги вечером отдал, и как-то никто не увидел в этой истории ничего необычного. Некоторые считают, что яркая Димкина внешность примелькалась в городке, и его знали практически все. Ну если не лично, то через одно рукопожатие. Почему Димка не постеснялся попросить? Почему не сомневался, что ему дадут? Да потому что сам он в такой ситуации тоже бы дал денег, не раздумывая.

- А подливу?
Мама обернулась ко мне.
- Что подливу? - спросила она.
- Вылизать... - сказал я.
У мамы брови подскочили до самой причёски. Она стукнула пальцем по столу:
- Не сметь вылизывать!
Я понял, что надо спасаться.
- Что ты, мама? Я знаю, что вылизывать языком нельзя! Что я, собачонка, что ли! Я, мама, вылизывать никогда не буду, особенно при ком-нибудь. Я тебя спрашиваю: а вымазать? Хлебом?
- Нельзя! - сказала мама.

Виктор Драгунский, «Денискины рассказы»

Питались мы в основном по столовкам. Главным источником пропитания была, конечно, студенческая столовая. Какое наслаждение было взять в столовке пять или даже семь вторых (Димка называл это, естественно, «взять три с половиной»), котлеты – отдельно, картошка – в другую кастрюльку, принести домой, разогреть это все на сковородке и слопать дружным коллективом!

А в нижнем зале студенческой столовки было совсем другое меню, нижний зал был как бы уже повышенной звездочности. Там не было вульгарных щей из квашеной капусты, вместо этого на первое подавали бульон с яйцом, который стоил стоил 11 копеек. А бульон без яйца, как чуть позже рассказал Леопольд (могла бы и сама догадаться), соответственно, одну копейку. Ты берешь две тарелки бульона, три куска хлеба – вот тебе и обед за пятачок. Если хлеба не хватило, дополнительный можно взять бесплатно, никто не возражал.

В общем, в ресторанах мы бывали редко, но были не чужды культуры питания. Так, например, Димка изобрел гениальный способ подбора подливки с тарелки. Еще бы, оставшаяся подлива – самое вкусное, особенно если в ней растворилась пюрешка и никак не желает поддаваться вилке. Способ такой: от куска хлеба отломить небольшой кусочек и незаметно бросить в тарелку. Далее, слегка обваляв в подливе, наколоть кусочек на вилку, собрать полученным инструментом соус, размазанный по тарелке, и съесть. При необходимости процедуру повторить.

Я лично этим способом пользуюсь до сих пор.

Абитуру НГУ можно отличить сразу. Во-первых, по заутюженно-аккуратному домашнему виду. Во-вторых, ни один житель Академа в здравом уме и трезвой памяти не станет есть ягоды черемухи даурской, что растет у ТЦ и созревает как раз в июле. Кроме голубей, конечно. Мне неоднократно доводилось наблюдать такую сцену: мальчик - разумеется, приезжий - замечает ягоду на дереве, видит, как ее жадно клюют голуби, с трудом балансируя на тонких ветках. У мальчика происходит слюноотделение, он загребает кисть, набирает полную горсть ягод и засовывает в рот целиком. Секундное замешательство на лице, яростное отплёвывание, черные слюни, синий язык. И так каждый год.

Абитуру, особенно приехавшую с мамашками, было приятно слегка эпатировать. Вица Блинов с каким-нибудь Колей Суворовым или Сюпой (Сашей Артюшиным) садились на лавочку возле универа как были: в потрепанных дырявых джинсах, с длинными лохматыми волосами до плеч, босиком. Курили, ведя неспешные разговоры, что вот, дескать, не тот пошел абитуриент. Дескать, таперича не то, что давеча, а давеча не то, что нонеча. Потом демонстративно тушили окурки о свои босые подошвы, приобретшие за лето твердость подметок. Мамашки испуганно шарахались от них, оберегая своих чад, и впадали в нешуточные раздумья, а не ошиблись ли они с выбором вуза для своего ребенка.

Однажды Димке Флаассу понадобилось сфотографироваться на загранпаспорт. Он одолжил у Сюпы пиджак, еще у кого-то – галстук, и все. Так что когда он пришел в фотоателье, сверху до пояса вид был вполне приличный. Ниже же были дырявые зеленые брезентовые штаны и босые ноги. А зачем суетиться, если на фотографии все равно ничего не видно?

С классической музыкой в советские времена дела обстояли, пожалуй, даже лучше, чем сейчас. В концертных залах выступали симфонические оркестры и камерные ансамбли, свои и приезжие, а билеты продавались за символическую цену. Классику показывали по телевизору и передавали по радио. В музыкальных магазинах выбор пластинок был не очень широким, но по сравнению, скажем, с роком, он все-таки был.

Кроме того, существовала такая Апрелевская база Посылторга, на которой можно было заказать пластинки из каталога прямо на почте. Я заказала там как-то "Сонаты Бетховена" в исполнении Гринберг – пришла тяжеленная упаковка. И так-то 16 пластинок в альбоме, да еще прислали зачем-то в двух экземплярах. Не отправлять же обратно – притащила домой.

Музыка звучала в доме постоянно – надо было только выбрать что-то подходящее к работе, или еде, или питью чая. Иногда пластинки слушали сообща – особенно если кто-нибудь доставал что-нибудь редкое "на послушать". Однажды к Димке пришел со своей пластинкой один знакомый, Игорь Клочков. У него сломался проигрыватель, а музыкальная аддикция не позволяла вытерпеть, пока его починят. Он устроил шикарное коллективное прослушивание с профессиональными музыковедческими комментариями к каждой части. Так я полюбила Густава Малера.

Но чаще всего классика слушалась так: ставилась пластинка, Димка ложился на кровать, слушал некоторое время и… засыпал. Постепенно у него появился стойкий условный рефлекс: если, слушая музыку, он ничем не был занят, засыпание наступало неизбежно через 10-15 минут звучания, в зависимости от того, что исполнялось. Это привело к некоторому неудобству: на концертах симфонической музыки в Доме ученых народ вертел головами, чтобы понять, откуда доносится храп. Я же стеснительно садилась отдельно – мне не хотелось, чтобы окружающие подумали, будто я насильно затащила Флаасса слушать классику, которая вгоняет его в сон.

Помните знаменитые титановые лопаты, выпускавшиеся Чкаловским авиазаводом? А замечательные раскладные кожаные кресла-качалки, удобством подобные ложементу в истребителе от того же производителя? В рамках программы конверсии все военные заводы выпускали изделия ширпотреба, которые отличала одна особенность: серьезность подхода к изготовлению.

Очень подозреваю, что к таким изделиям относилась и детская пластмассовая дудочка, привезенная одним Димкиным знакомым из Питера. Дудочка оказалась необычной – она была изготовлена из довольно-таки твердой пластмассы и, в отличие от большинства детских псевдомузыкальных инструментов, строила, то есть идеально выдавала натуральный лад. Товарищ быстро смекнул, какой ценный предмет достался ему за 35 копеек, и скупил на корню все дудочки, что были в магазине.

Так одна дудочка попала и к нам. К сожалению, мало какие из музыкальных произведений укладываются в натуральный лад. Ну, конечно, подобрать на дудке "Во поле береза стояла" мог любой дурак, а вот тему из Фантастической симфонии Берлиоза – только Димка.

Дудки положили начало Духовой Болезни в Академе. Сначала на корню были раскуплены в ТЦ бюджетные музыкальные инструменты под названием "Сопiлка концертна хроматична". Деревянная сопилка, несмотря на название, издавала довольно мелодичный звук, только дуть в нее приходилось очень резко. Но главное – лады у нее были устроены уже "по-взрослому", как на флейте. Потом продвинувшиеся по духовому пути стали покупать флейты. За ними ездили в Омск, поскольку новосибирские магазины культурных товаров не смогли справиться с резко возросшим покупательским спросом.

Вспомнилась сцена: иду, громко дудя, по темному заснеженному лесу от Пироговки к ВЦ. Подходя к остановке, слышу из небольшой толпы, ожидающей автобуса, звуки флейты. "Кто-то из наших", - думаю. Подхожу поздороваться, ввинчиваюсь в толпу, здороваюсь, начинаю общаться и постепенно осознаю – в толпе нет ни одного знакомого человека.

Пара историй про Димку Флаасса и музыку.

У всех, наверное, когда-то была такая пластинка – "Старинная лютневая музыка". И было там чудесное исполнение Green Sleeves. Димка догадался положить мелодию на слова одного из стишков Винни-Пуха:

На днях, не знаю сам зачем,
Зашел я в незнакомый дом,
Мне захотелось Кое с Кем
Потолковать о Том о Сем.

Я рассказал им, Кто, Когда,
И Почему, и Отчего,
Сказал Откуда и Куда,
И Как, и Где, и Для Чего...

Он иногда исполнял получившуюся композицию под гитару.

Стишок ("Строки, сочиненные медведем с опилками в голове") можно найти здесь. Он действительно идеально ложится на музыку, можете спеть караоке.

Еще две истории про Димку Флаасса

В День математика, который неукоснительно проводился в НГУ 1 апреля, в Мальцевской аудитории проходила традиционная конференция. Конференция проводилась так: за столом сидели декан и самые смелые замдеканы и профессора факультета, а студенты задавали им всякие вопросы – и шутливые, и серьезные, и с подковырками. Народу набивалось видимо-невидимо, факультет-то самый большой. Сидели и в проходах, и на подоконниках высоченных окон. Димка умудрился забраться на деревянную будочку киномеханика почти под потолком и сидел на ней, свесив ноги с пятиметровой высоты. Декану задают вопрос:

- Скажите, а случалось ли вам видеть летающие тарелки?

- Нет, - отвечает декан. – Но летучего голландца я сейчас, кажется, увижу.

День физика мы, конечно, тоже праздновали. Потому что любили смотреть не только капустники БРД (контора Братьев Дивановых), но и квантовские капустники, которые, по наблюдениям, находились в противофазе – если в какой-то год БРД-шный капустник был слабенький, то квантовцы – зажигали, и наоборот.

Это сейчас билеты можно тупо за деньги купить в кассе ДУ. А в те годы их как-то хитро распределяли, хотя тоже за деньги. И вот было объявлено, что победители карнавального шествия в День физика получат билеты на капустник. Мы с Димкой решили, что это шанс.

Подумали и решили делать один костюм на двоих – для экономии. Например, модель четырехмерного куба. Надеваем на себя кубы (смонтированные из одних ребер), а ребра, соединяющие вершины кубов, изображаем верёвочками или проволокой. Из чего сделать куб? Ясно, - из коробок (человеком-ящиком Кобо Абэ, очевидно, навеяло). Пошли по городку искать большие картонные коробки из-под телевизоров. Из-под телевизоров не нашли, нашли одну, но огромную, из-под холодильника. Её жалко стало резать – она была как домик.

Ну что же, домик так домик, - будем делать костюм бездомного выпускника НГУ. Оклеили коробку белыми распечатками, нарисовали облупленную штукатурку, адресные таблички по четырем углам (с адресами аспирантских и семейных общаг СО РАН). Сделали дверь и окошко со ставнями открывающимися, на подоконнике - кактус. Наверху – двускатная крыша с картонной трубой, раскрашенной под кирпич. Поставили всю эту байду на тележку, позаимствованную у столовой, и поехали с шествием по Ильича к ДК Академия. Я сидела в домике на одеялах и пускала дым в трубу, а Димка тащил тележку за прицепную ручку.

Билеты мы, конечно, заработали – и не только для себя. Но этот карнавальный костюм оказался пророческим – Димка так никогда и обзавелся собственным жильем.

Повальное одно время было увлечение написанием танка. Запомнила два. Одно из них принадлежит Димке Флаассу, второе – Джону Соловьеву, но где чье, уже не установить.

Ветер сгоняет листья в осенние лужи,
А талон твой за август -
Не обижайся, клиент

***

Холодно в доме моем,
Да и нет его у меня.
Осенний ветер.